Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич краткое содержание
Лихие девяностые, приватизация госсобственности, коммерсанты, похожие на бандитов, бандиты с устремлениями коммерсантов, разборки, перестрелки, а в центре этого круговорота скромный, забитый жизнью инженер Говоров, вынужденный работать дворником и, в силу стечения обстоятельств, оказавшийся важной фигурой в процессе приватизации крупного завода. Сможет ли он преодолеть окружающие его опасности? Сумеет ли воспользоваться выигрышем, который подбросила ему судьба?
Джекпот для лоха читать онлайн бесплатно
Данил Корецкий
Джекпот для лоха
Глава 1
Мечты и реальность
Он мчался по Английской набережной в открытом красном «Порше» — вдоль ровного ряда пальм, бесконечной череды маленьких уличных ресторанчиков, толп беспечных отдыхающих, мимо знаменитого, выполненного в мавританском стиле отеля «Негреско». Ласковый теплый ветер щекотал щеку длинными волосами сидящей рядом блондинки. Девушка отвернулась, любуясь голубым, в солнечных бликах морем, и он не мог рассмотреть лица — то ли это Памела Андерсон, то ли невероятно похорошевшая Верка Тюрина. Сейчас она повернется, и он все узнает, только пусть стихнет этот противный дребезжащий звук… Но противный звон не стихал, а усиливался, перекрывая ровный гул мощного мотора, и как только он стал сильнее, все исчезло: и Ницца, и «Порше», и блондинка.
Андрей Говоров открыл глаза. В комнате было почти темно, допотопный будильник, захлебываясь, едва не подпрыгивал на своих нелепых ножках. Андрей вздохнул, сел на диване и прихлопнул его, как надоедливое насекомое. Черт, не дал досмотреть такой чудесный сон! Все, как в его любимом фильме — «Великолепный»… Там Бельмондо тоже разрывался между чудесным миром вымысла и убогой реальностью. Интересно, кто же сидел рядом с ним? Но интерес улетучивался вместе с остатками сна. Организм перестраивался на реальность.
Половина восьмого. Говоров встал, подошел к окну, отдернул полосатую штору. Вид из окна был мрачный, осенне-депрессивный. Хмурое, моросящее утро, обшарпанный фасад дома напротив, переполненные мусорные баки. По небу плывут тяжелые дождевые тучи, на разбитом асфальте слоями лежат грязные желтые листья. В такое утро многие вешаются…
Несколько минут он стоял, переступая босыми ногами на холодном полу и ежась. Батареи еще не включили. Кожа покрылась пупырышками. В детстве он всегда радовался красиво падающим желтым листьям, юношей любил песню «Листья желтые над городом кружатся, с тихим шорохом к нам под ноги ложатся…».
Теперь, в неполные тридцать, Андрей искренне ненавидел листопад. Такова участь «дворянина»… Вешаться он пока не собирался, но и выходить из дому совершенно не хотелось. Хотелось забраться обратно под одеяло и проспать до полудня, а потом встать, выбрать в давно не модном книжном шкафу что-нибудь подходящее настроению, снова вернуться в постель, включить бра и лежать, читать в круге теплого света… Но позволить себе делать то, что хочется, могут только очень богатые и могущественные люди. И то не всегда.
Он осмотрелся. Старая мебель, древние, кое-где отклеивающиеся обои, допотопная радиоаппаратура: телевизор «Рекорд 716Д», радиоприемник ВЭФ, проигрыватель «Радиотехника», магнитофон «Весна»… Но все в полном порядке и прекрасно работает — ведь он же классный электроинженер! И книг у него много!
«Я снова поднимаюсь по тревоге, и снова в бой, такой, что пулям тесно!..» — попытался он взбодрить себя давно устаревшей бравурной песней, но особого успеха не добился и прибегнул к другому способу.
«А за работу в выходной — двойная оплата…» — житейская истина оказалась сильней революционной романтики. Валяться в постели расхотелось.
Он прошел в кухню, поставил на плиту синий эмалированный чайник, зашел в крохотный совмещенный санузел. Сидячая ванна с потрескавшейся эмалью, покосившийся унитаз, крашенные тусклой масляной краской стены… Пена для бритья кончилась неделю назад, а новую он так и не купил. Кое-как намылил щеки ядовито-зеленым «Хвойным» мылом и взял в руки одноразовый «Жиллет», которым брился уже неделю. Каждый день. Когда-то давно отец сказал: запомни, сынок, небритый — все равно что грязный. У маленького Андрюши щетина тогда не росла, но слова врезались в память. По крайней мере, ежедневным бритьем отец мог гордиться.
Говоров со скрипом провел в скудной мыльной пене чистую дорожку, расцветившуюся красными полосками порезов. Да, одноразовая — это когда один раз. В зеркале отражалось худощавое лицо без каких-либо изъянов, но и без особых красивостей: высокий лоб, чуть изогнутые брови, широко расставленные серые глаза, ровный прямой нос, крепко сжатые губы, округлый подбородок — не широкий квадратный, выражающий силу характера, но и не узкий острый, отражающий безволие. Короче, самое обычное, ничем не примечательное лицо тридцатилетнего мужчины.
Чайник давно кипел, струя пара била в стоящие пузырем обои. Хорошо бы купить электрический, с автоматическим отключением. Говоров залил кипятком пакет лапши быстрого приготовления и комковатый быстрорастворимый кофе. И то и другое усердно рекламировали по всем телевизионным каналам. Но в лапше не было вкуса, а кофе отдавал запахом горелой изоляции. Впрочем, он привык к такой еде.
Ровно в восемь Говоров вышел из квартиры. В подъезде привычно пахло кошками и плесенью. Скрипящая дверь не закрывалась. На улице было мокро и холодно. Промозглый ветер легко пронизывал плащевую ткань и тонкую подкладку. Говоров поднял воротник и застегнул пуговицу под горлом. Убитый «жигуленок» цвета коррида со спущенными колесами печально смотрел на хозяина парой фар, но тот прошел мимо и направился к автобусной остановке, хотя и подумал, что если поменять стартер, то можно сэкономить на билетах. Впрочем, бензин быстро сожрет эту экономию. И еще подумал, что надо хотя бы поставить машину на кирпичи.
Проходная «Сельхозмаша» являла классический образец промышленного социалистического зодчества: колонны, «рабочая» лепнина на фасаде — шестеренка, комбайн, колосья и два ордена.
К проходной Андрей подошел в девять утра. В рабочий день приезжал к семи. Пашка Колотунчик говорил, что напрягать человека на пахоту с семи утра — это не что иное, как истязание, совершенное с особым цинизмом, колотунчик, бляха-муха… В субботу, законный выходной, никто с особым цинизмом не напрягал. Главное было прийти и отработать восемь часов.
Андрей вошел в проходную, достал из кармана пропуск — запаянную в пластик карточку с фотографией и электронным чипом. Пропуск нужно было сначала предъявить охраннику в стеклянной коробке, а потом в маленькой серой коробке на стойке. Коробка, в отличие от толстого полусонного охранника, никогда не бывала заспанной или с бодуна и обладала прекрасной «памятью» — она помнила, кто и когда пришел на завод, кто и когда ушел. Но Говоров всегда вовремя приходил и уходил, а в промежутке старательно работал.
Вот и сейчас он добросовестно мел площадь. Тяжелые, намокшие листья прилипали к асфальту. Метла шепелявила, бормотала: ширк-ширк…
Подошел Колотунчик, остановился рядом, обдал перегаром.
— Вкалываешь?
Интересно, он сам понимает, что это дурацкий вопрос?
— Нет, Пал Андреич, это я для души.
— Слышь, Говор, Матвеич сейчас позвонил. Сказал, чтобы мы, значит, языком вылизали всю площадь.
— А чего ее лизать?
— А завтра из Москвы какие-то вивесторы приезжают, или как их там… Во колотунчики какие!
— Ладно. Языком я, конечно, ничего лизать не буду, но вымету начисто.
Паша неодобрительно покрутил головой.
— Гордый ты, Говор… Так нельзя…
— Почему это в нашей замечательной стране нельзя быть гордым?
Колотунчик втянул голову в плечи и огляделся.
— Ты это, намеки свои заканчивай… Гордым можно начальникам быть да богатеям всяким. А простому человеку нельзя. Иначе всю жизнь будет колотунчики получать.
— Это где ж такое написано? — с интересом спросил Говоров. — В Конституции?
Паша досадливо махнул рукой.
— Да ну тебя! Договоришься… Короче, Матвеич велел и завтра выйти. За ночь-то опять насыплет. Не снега, так листьев.
— Ладно, выйдем. За двойную-то ставку чего ж не выйти? Да ты не бойся, я молчу… Встретим твоих «вивесторов» как положено!
Говоров подмигнул Колотунчику и продолжил свое «дворянское» занятие.
На стационарном посту ГАИ-ГИБДД, перекрывавшем Восточное шоссе на въезде в Тиходонск, было спокойно. Дежурная смена несла службу в обычном режиме. Старший наряда капитан Кузнецов в высокой стеклянной будке меланхолично писал отчет за прошедшие сутки, поглядывая вниз, где младший лейтенант Свиридов и сержант Пяткин потрошили синюю фуру с кабардинскими номерами. Несмотря на многочисленные инструктажи и тренировки, оба не были готовы к нападению: один зачем-то залез в кабину, так что только ноги торчат, второй увлеченно перебирает документы — если черноволосый водила с напарником решат их грохнуть и, забрав оружие, скрыться, то успешно смогут это сделать. Тем более что сержант Воронин забился в сортир, вместо того чтобы с автоматом наизготовку страховать коллег, правильно выбрав безопасную линию огня.